– Я не ночевала в палатке с самого детства, – нарушила молчание Анжела. – И не помню, чтобы было так хорошо.

– Где это было?

– А, понятия не имею. Где-то вот в таких же горах. Мне было всего четыре года.

– Это очень юный возраст, так что удивительно, как ты вообще хоть что-то смогла запомнить.

– Все как в тумане. Но тогда еще была жива моя мама. Какую-то часть пути она несла меня на себе. Это последнее, что я о ней помню, – она несет меня на спине, а вокруг горы, горы. Кроме этого помню лишь то, как была напугана и хотела поскорее домой, в безопасность.

– Нетрудно представить, что дикая природа кажется ребенку в таком возрасте ужасно необычной и пугающей.

– Да.

«Надо ли спрашивать, что случилось с ее матерью?» – терялся в догадках Говард. Очень не хотелось. Это могло ее расстроить. С другой стороны, если притвориться, что он не обратил внимания на упоминание о ее маме, Анжела может посчитать его равнодушным.

– Твоя мать умерла? – спросил он.

Анжела кивнула:

– Думаю, это случилось спустя несколько дней после нашего возвращения из того похода в горы. Она вышла за блоком сигарет и попала под машину.

– Мне очень жаль.

– Спасибо. Мне тоже. Хуже всего, что это произошло, когда я была еще слишком маленькой, и я ее едва помню. А как бы мне хотелось узнать ее поближе.

– Это ужасно.

– Ничего не попишешь.

К горлу Говарда подступил комок.

Анжела легонько похлопала его по бедру.

– Во всяком случае, это была моя единственная встреча с дикой природой до нынешнего момента. Если бы я знала, что это может быть так…

– С бегающими вокруг психами…

– Да, но психи встречаются повсюду. Мне так они попадаются всю жизнь. – Она произнесла последнюю фразу так, словно это было простое наблюдение. Говард не уловил страха или жалости к себе в ее голосе.

– Ты имеешь в виду таких, как Скеррит?

– Скеррит, да. Но он не единственный, и не самый худший. – Она повернулась к нему. Месяц припудрил ее лицо, по которому скользнула кривая улыбка. – Не иначе, я их притягиваю.

– Тогда, пожалуй, и я сумасшедший. Потому что меня к тебе тянет.

Анжела прильнула к нему и, когда он обнял ее, запрокинула назад голову и закрыла глаза. Говард нежно прикоснулся ртом к ее губам. Таким мягким, теплым и открытым. Когда она сильнее прижалась к нему, он почувствовал нажим маленьких упругих грудей и ощутил, как вздымается и опускается ее грудная клетка при дыхании. Горячее дыхание обожгло ему рот.

Анжела дрожала. Дрожал и Говард.

– Замерзла? – прошептал он ей в губы.

– Немножко. А ты?

– Да, – тихо ответил он, прекрасно зная, что холод был не единственной причиной дрожи. – Не пора ли вернуться к костру?

В ответ она крепко стиснула его в объятиях и впилась в губы. В этом порыве было что-то, напоминавшее отчаяние.

«Боже мой, – думал он. – Это невероятно. Почему она себя так ведет?»

Почему выбрала меня? Не такой уж я особенный.

Пожалуй, считает меня таким.

Уверен, позволит мне сделать все, что ни пожелаю. Ночью, когда все уснут…

Она доверяет мне. Вот в чем дело. И я не могу этим воспользоваться. Не смогу сделать ничего такого, что заставило бы ее усомниться во мне. Если всю жизнь она натыкается на сумасшедших…

Что, черт побери, она хотела этим сказать?

Что значит. «Скеррит не самый худший»?

Анжела ослабила объятия, медленно отняла губы и повернула голову к лагерю.

– Как ты думаешь, они нас видят? – прошептала она.

Сердце Говарда застучало, в ногах появилась слабость.

– Может быть. Луна ужасно яркая.

– Мы могли бы немного отойти.

– Не знаю. – Неожиданно для него самого голос стал хриплым и дрожащим. – Тот тип может быть где-то поблизости. Или они начнут волноваться и пойдут искать.

– Это я просто так.

– Наверное, нам лучше вернуться.

– Пожалуй, да.

«Я ненормальный, – в сердцах подумал он, ведя ее вверх по камню. – Она хотела уединиться со мной, а я отговорил ее от этого! Да что со мной такое?»

Струсил, вот что. Струсил и все испортил, черт побери!

Когда они спрыгнули на берег, он посмотрел на Анжелу. Она заглянула ему в глаза, выдавила из себя легкую улыбку и отвернулась.

О Боже, наверное, решила, что я пошел на попятную, потому что не хочу быть с ней.

– Просто это было бы небезопасно, – пробормотал он.

– Да, ты прав. Я знаю. Это была глупая мысль.

– Если бы не этот парень…

– Все нормально, Говард. Правда.

Вовсе не нормально. Каким-то образом она поняла правду. Что он испугался. Но не того незнакомца, а ее.

Как могла она догадаться? Она ведь не телепат.

Анжела пожала ему руку, словно желая успокоить. Затем, не поднимая глаз, промолвила:

– Ты же знаешь, я не кусаюсь.

Она все же телепат.

Говарду захотелось провалиться сквозь землю. И в то же время им овладело страстное желание снова обнять ее.

– Ты, наверное, подумала: «Какой он трус?»

– Ничего подобного.

– Да, я трус.

– Ну и что, ты подумал, я тебе сделаю?

Краска ударила ему в лицо.

– Не знаю.

Забежав вперед, она развернулась и пошла назад. По ее подпрыгивающей походке Говард заключил, что настроение у нее довольно веселое. Вероятно, Анжела улыбалась, но лица совершенно не было видно – из-за костра оно выглядело черным.

– Если ты не знаешь, – бросила она, – тогда чего же боишься?

– Не знаю.

– Да знаешь.

– Нет, не знаю.

– Сказать тебе, что я хотела сделать?

– Скажи.

Анжела всплеснула руками:

– Тьфу ты, не помню. Какая жалость. Господи, а минуту назад знала.

– Анжела.

Рассмеявшись, она резко повернулась на месте. Держалась она на несколько шагов впереди, но постоянно оглядывалась через плечо, пока не вошла в свет костра.

– Увидели там что-нибудь? – осведомилась Лана.

– Нет. – Анжела занесла ногу над бревном и села на него.

– А мы видели, – объявил Кит. – Правда, Глен?

– Да, да, да.

– Тогда раскошеливайся.

Говард присел рядом с Анжелой.

– Мой бумажник в рюкзаке, – пробурчал Глен. – Заплачу позднее.

– А, хочешь увильнуть. Выкладывай сейчас.

Бубня себе что-то под нос, Глен поднялся на ноги и поплелся вокруг костра.

Кит расцвел.

– Я уже стал богаче на пять баксов, а мы еще даже не нашли сокровища.

– Они поспорили на то, что вы будете целоваться, – доложила Дорис. – Восхитительные парни, да?

Говард почувствовал, как краска бросилась ему в лицо, а уши вспыхнули. Он взглянул на Анжелу. Лицо девушки было красноватым, но это, видимо, лишь отсвечивал костер. Неловкость никак не сочеталась с такой широкой улыбкой.

– Я предупреждала Глена, что не видать ему своих денежек, – вставила Лана. – Знала, что вы сделаете это.

– Замечательно, – буркнул Говард, к своему удивлению обнаруживая, что к досаде и смущению подмешивалась и определенная гордость. Возможно, и Анжела чувствовала то же самое, и поэтому улыбалась так, словно была чрезвычайно довольна собой.

Она отклонилась назад и посмотрела мимо него. Повернув голову, Говард увидел, как Глен выполз из палатки и заковылял к костру. В руке у него трепетала на ветру пятидолларовая купюра.

– Тебе не следовало ставить против нас, – сказала ему Анжела.

– Думал, ни у кого из вас не хватит духу сделать первый шаг.

– Я сейчас процитирую, – вмешался Кит. – «Если они захотят попробовать, то у них ничего не получится».

– Огромное спасибо, Глен, – произнес Говард.

Анжела неожиданно закинула ему руку на затылок, притянула к себе его голову, чуть развернув ее, и вопросительно заглянула в глаза.

Ты шутишь?

Улыбка исчезла с ее лица, и она прильнула приоткрытыми губами к его губам, мягко расплющив их. Когда язык протиснулся к нему в рот, у Говарда перехватило дыхание.

Прямо перед всеми.

Что на нее нашло?

Он был шокирован, смущен – и голова затуманилась от волнения.